Отправить эту статью по почте 
Написать комментарий 
Эйзенах И.А., Пичигина А.К., Лапий Г.А., Мозес В.Г., Власова В.В., Мозес К.Б., Солуянов М.Ю., Ракитин Ф.А.
ФГБНУ Федеральный исследовательский
центр фундаментальной и трансляционной медицины, НИИКЭЛ – филиал ИЦиГ СО РАН, г. Новосибирск, Россия,
Кемеровский государственный
медицинский университет, ГАУЗ «Кузбасская областная
клиническая больница» им. С.В. Беляева, г. Кемерово, Россия
ОЦЕНКА ЭФФЕКТИВНОСТИ ДВУХ ТЕХНИК ОПЕРАЦИЙ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ПОЛИПРОПИЛЕНОВЫХ ИМПЛАНТОВ ПРИ ПЕРЕДНЕМ ПРОЛАПСЕ ОРГАНОВ ТАЗА У ЖЕНЩИН
Цель – оценить эффективность двух техник
операций с использованием полипропиленовых имплантов при переднем пролапсе
органов таза у женщин с помощью классификации оценки степени и вида пролапса
тазовых органов (POP-Q) и ультразвукового метода.
Материалы и методы. Произведена
оценка эффективности двух техник трансвагинальной пластики с полипропиленовыми
имплантами через 3 и 12 месяцев после операции с помощью классификации POP-Q и
ультразвукового метода у пациенток с изолированным передним пролапсом органов
таза II степени.
Заключение. Более 90 % пациенток в группах
сравнения через 12 месяцев после операции имели положительный результат.
Предложенные в исследовании авторский поперечный доступ по шейке матки и
авторская форма импланта с двумя рукавами не уступают классическому
вертикальному доступу по передней стенке влагалища с 4-рукавным протезом, и
позволяют сократить время операции, травматизацию обтураторной мембраны и
слизистой влагалища, а значит уменьшить обтураторные боли и эрозии. После
пластики цистоцеле у больных может развиться гипертрофия шейки матки или
ректоцеле. Ультразвуковой метод позволяет определить показания для выполнения
симультанного ушивания леваторов прямой кишки или ампутации шейки матки,
которую удобнее делать при авторском поперечном доступе по шейке матки.
Ключевые слова: пролапс органов таза; полипропиленовый имплант; POP-Q
Eisenach I.A., Pichigina A.K., Lapii G.A., Moses V.G., Vlasova V.V., Moses K.B., Soluyanov M.Yu., Rakitin F.A.
Federal Research Center for Fundamental and Translational Medicine, Research Institute of
Clinical and Experimental Lymрhology – Branch of the
Institute of Cytology and Genetics, Novosibirsk, Russia,
Kemerovo State Medical University, Kuzbass Regional Clinical Hospital named after S.V. Beliaev, Kemerovo,
Russia
ESTIMATE THE EFFICIENCY OF TWO TECHNICS OF THE OPERATIONS WITH POLYPROPYLENE IMPLANTS FOR ANTERIOR PELVIC ORGANS PROLAPSE BY WOMEN
Аim of research – to estimate the efficiency of two technics of the operations with
polypropylene implants for anterior pelvic organs prolapse by women with
classification POP-Q and ultrasonic method.
Material and
methods. It has been done the estimate of efficiency of two
technics of transvaginal plastic with polypropylene implants in 3 and 12 months
after operation with POP-Q classification and ultrasonic method by patients
with isolated anterior pelvic organs prolapse II rate.
Conclusion. More than 90 % patients of comparison groups have
got in 12 months after operation positive result. Offered in research
copyright transversal access on cervix uteri and copyright implant’s shape with
two arms do not yield the classic vertical access on anterior vagina’s wall
with 4-arms implant and allows to decrease the operation time and
traumatization of obturator membrane and vagina’s mucous, so decrease obturator
pain and erosion. However, it will be able to develop cervix uteri’s
hypertrophy or rectocele after cystocele’s plastic. Ultrasonic method allows
defining the indications for performance simultaneously for suturing of
lavatory anus or amputation of cervix uteri, which could be done by copyright
transversal access on cervix uteri.
Key words: pelvic organs prolapse; polypropylene implant; POP-Q
Пролапс гениталий (ПГ) является
заболеванием с прогредиентным течением и встречается у женщин в разные
возрастно-биологические периоды жизни. Этим обусловлен такой разброс в частоте
заболевания, которая по данным литературы составляет 26-70 % [1-4]. Данная
патология не является опасной для здоровья, однако сопровождается резким
снижением качества жизни, вплоть до ограничения пациентками своих
функциональных возможностей и нарушения социализации. Особенно актуальной
данная проблема является для молодых женщин, так как вынужденные ограничения
нередко приводят к конфликтам в семье, на работе, с партнером [5-7].
Сегодня хирургическая коррекция является
первой линией лечения ПГ. За последние несколько десятилетий это направление
претерпело значительные эволюционные изменения, в результате чего в настоящее
время в оперативном лечении ПГ в основном применяются трансвагинальные доступы
с использованием полипропиленовых (ПП) имплантов [8, 9]. Основной принцип
применения полипропиленовых имплантов заключается в замещении изначально слабых
или ослабленных под действием патогенетических факторов собственных тканей и
создания новых анатомических точек опоры [10, 11].
Несмотря на высокую эффективность,
полипропиленовые импланты обладают одним недостатком, обусловленным реакцией
тканей на инородный материал – так называемые mesh-ассоциированные
осложнения. Еще одной проблемой при установке полипропиленовых имплантов являются
технические трудности при повторной пластике рецидива пролапса или его
возникновения в других, не оперированных отделах тазового дня de novo
[12, 13]. Для снижения рисков формирования послеоперационных осложнений
существуют различные методики установки полипропиленовых имплантов, из которых
классической является установка 4-рукавного сетчатого полипропиленового
импланта через стандартный вертикальный доступ на передней стенке влагалища.
Альтернативой данной методики является
установка 2-рукавного сетчатого полипропиленового импланта через поперечный
доступ по шейке матки, уменьшающего травматизацию обтуратора и слизистой
влагалища и риски соответствующих mesh-ассоциированных
осложнений. У каждой из перечисленных техник имеются преимущества и недостатки,
однако исследований, проводящих сравнительную оценку их эффективности,
чрезвычайно мало, что определило цель
исследования – оценить эффективность двух техник операций с использованием
полипропиленовых имплантов при переднем ПГ.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Исследование проведено на базе
гинекологического отделения Городской больницы № 1 города Новокузнецка, в
период с 2012 по 2019 годы.
Исследование включало в себя три визита.
На первом
визите сплошным методом были отобраны 206 пациенток с передним
пролапсом гениталий (ППГ), которым планировалась трансвагинальная пластика
цистоцеле с установкой полипропиленого импланта. Критерием включения пациенток на данном этапе исследования
являлись: возраст старше 43 лет, наличие изолированного переднего ПГ II степени
по классификации оценки степени и вида пролапса тазовых органов (POP-Q), отсутствие
ранее выполнявшихся гистерэктомии и кольпорафии, отсутствие выраженных
воспалительных и атрофических процессов в стенке влагалища, вес менее 80 кг,
информированное письменное согласие на участие в исследовании, отсутствие
тяжелой соматической патологии по основным классам заболеваний (МКБ-10). Критерием исключения являлись: возраст
моложе 43 лет, сочетание ППГ и пролапса других отделов малого таза
(энтероцеле, ректоцеле, апикальный пролапс), вес превышающий 80 кг, ППГ I, III, IV степени по классификации POP-Q, наличие в
анамнезе гистерэктомии и кольпорафии; наличие выраженных воспалительных и
атрофических процессов в стенке влагалища, отказ от участия в исследовании,
наличие тяжелой соматической патологии по основным классам заболеваний
(МКБ-10).
Непосредственно перед выполнением
оперативного лечения все пациентки были рандомизированы на 2 группы:
группа А1 (n = 91), в которой больным выполнялся стандартный вертикальный
доступ на передней стенке влагалища и установка 4-рукавного сетчатого ПП
импланта (рис. 1); группа А2 (n = 107), в которой больным осуществлялся
поперечный доступ по шейке матки и установка 2-рукавного сетчатого ПП импланта
(патент РФ 2622609 C1; патент РФ 166460 U1 [14, 15].
Рисунок 1. Операционный
доступ по передней стенке влагалища (игла в нижней точке продольного разреза)
Figure 1. Surgical access along
the anterior wall of the vagina (needle at the lower point of the longitudinal
incision)
Рисунок 2. Операционный
доступ по шейке матки (выше поперечного разреза интактная передняя стенка
влагалища)
Figure 2. Surgical access along
the cervix (intact anterior vaginal wall above the transverse section)
У всех пациенток проводился хронометраж
оперативного вмешательства. Ведение послеоперационного периода выполнялось по
общепринятой методике.
Оценка эффективности оперативного
лечения оценивалась на втором визите
(3-й месяц послеоперационного периода) и третьем
визите (12-й месяц послеоперационного периода).
Первичным
исходом исследования
являлась частота рецидивов ПГ на 3-м и 12-м месяце послеоперационного периода. Вторичным исходом исследования являлась
оценка степени ПГ с использованием классификационной системы POP-Q, данных
ультразвукового исследования (расположение нижней точки шейки матки и задней
стенки мочевого пузыря по отношению к лонному сочленению в покое и при пробе
Вальсальвы; визуализация m. transverses perinea superficialis, размер
шейки матки.
Статистический
анализ осуществлялся при помощи программы Statsoft Statistica 6,0.
Выборочные параметры, приводимые в таблицах, имеют следующие обозначения: n –
объем анализируемой подгруппы, р – достигнутый уровень значимости. Абсолютные
значения описывались средней величиной, относительные величины – процентными
долями. При сравнении количественных признаков двух независимых групп
использовали непараметрический U-критерий Манна-Уитни. Оценка статистической
значимости частотных различий в двух независимых группах осуществлялась при
помощи критерия Пирсона χ². При проверке нулевых гипотез критическое значение
уровня статистической значимости принималось равным 0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Возраст женщин статистически
значимо не различался и составил 59,8 ± 7,12 лет в группе А1 и 61,8 ±
6,57 лет в группе А2, U[99;107] = 4493, p =
0,060.
По критериям
включения в исследование все пациентки имели 2 степень ППГ, в рамках
которой нижняя точка влагалища располагалась по-разному по отношению к гимене:
на 1 см выше гимены выявлялось у 54,5 % пациенток в группе А1 и у
54,2 % в группе А2, р = 0,961; на 1 см ниже – у 35,4 % и
38,3 % соответственно, р = 0,321; в плоскости гимен – у 10,1 % и
7,5 % соответственно, р = 0,505. По этому признаку, как и по
большинству других, группы сравнения были сопоставимыми.
Результаты УЗИ
исследования пациенток обеих групп на визите 1 представлены в таблице 1.
Таблица 1. Результаты УЗИ
исследования пациенток групп сравнения в разные визиты исследования (%)
Table 1. Results of ultrasound examination of patients of comparison groups at
different visits of the study (%)
|
Анатомические ориентиры по УЗИ |
Группа А1 |
Группа А2 |
р |
|
До операции, визит 1 |
|||
|
Задняя стенка пузыря ниже нижнего края лона |
45,5 |
43,9 |
0,825 |
|
Задняя стенка пузыря на уровне нижнего края лона |
54,5 |
56,1 |
0,825 |
|
Задняя стенка пузыря при пробе Вальсальвы на уровне нижнего края и ниже лона |
95,9 |
88,8 |
0,055 |
|
Нижняя точка шейки матки выше нижнего края лона |
89,9 |
87,9 |
0,64 |
|
Визуализация m. transverses perinea superficialis |
0 |
0 |
|
|
3 месяца после операции, визит 2 |
|||
|
Задняя стенка пузыря выше нижнего края лона |
98 |
95,3 |
0,294 |
|
Задняя стенка пузыря на уровне нижнего края лона |
2 |
4,6 |
0,294 |
|
Задняя стенка пузыря при пробе Вальсальвы на уровне нижнего края лона |
6,1 |
7,5 |
0,667 |
|
Нижняя точка шейки матки выше нижнего края лона |
91,9 |
88,8 |
0,448 |
|
Визуализация m. transverses perinea superficialis |
9,1 |
5,9 |
0,95 |
|
12 месяцев после операции, визит 3 |
|||
|
Задняя стенка пузыря выше нижнего края лона |
96 |
93,5 |
0,425 |
|
Задняя стенка пузыря на уровне нижнего края лона |
4 |
6,5 |
0,425 |
|
Задняя стенка пузыря при пробе Вальсальвы на уровне нижнего края лона |
8,1 |
9,3 |
0,586 |
|
Нижняя точка шейки матки выше нижнего края лона |
88,9 |
86,9 |
0,665 |
|
Визуализация m. transverses perinea superficialis |
13,1 |
8,4 |
0,273 |
Размеры шейки матки по УЗИ в сравниваемых группах на визите 1 представлены на рисунке 1.
Средняя
продолжительность операции была значимо меньше в группе А2: 55,14 ± 6,18 минут
и 47,18 ± 7,58 минут соответственно, U[99;107] = 2095, р =
0,001.
На визите 2 положительно оценивали результаты
операции 98 % пациенток в группе А1 и 95,3 % в группе А2, р = 0,362.
Степень пролапса по системе POP-Q у
пациенток на визите 2 представлена в таблице 2, без статистически значимого
различия в группах сравнения. По этой объективной оценке положительный
результат, то есть отсутствие признаков ПГ, в том числе пролапса de novo,
был зарегистрирован у 91,9 % и 91,6 %, соответственно в группах
сравнения без статистически значимого различия, р = 0,931. Наличие
признаков рецидива или другого вида пролапса в группах сравнения статистически
значимо не отличалось и выявлено у 8,1 % в группе А1 и 8,4 % в группе
А2, р = 0,931. Менее половины из этих пациенток в обеих группах, без
значимого различия, не имели удовлетворительного результата только пластики
цистоцеле – 3 % и 3,7 % соответственно, р = 0,543. Остальные
пациентки имели неудовлетворительный результат за счет возникновения пролапсов,
в том числе других отделов de novo.
Таблица 2. Оценка степени
пролапса гениталий по системе POP-Q у пациенток групп сравнения в разные визиты
исследования
Table 2. Evaluation of the degree of genital prolapse according to the POP-Q
system in patients of the comparison groups at different study visits
|
Критерии оценки POP-Q |
Группа А1 (n = 99) |
Группа А2 (n = 107) |
р |
||
|
абс |
% |
абс |
% |
||
|
3 месяц послеоперационного периода, визит 2 |
|||||
|
Передняя стенка, степень пролапса 0 |
93 |
93,9 |
98 |
91,6 |
0,517 |
|
Передняя стенка, степень пролапса I |
6 |
6,1 |
8 |
7,5 |
0,667 |
|
Передняя стенка, степень пролапса II |
0 |
0 |
1 |
0,93 |
0,519 |
|
Задняя стенка, степень пролапса 0 |
95 |
94,9 |
103 |
96,3 |
0,623 |
|
Задняя стенка, степень пролапса I |
5 |
5,1 |
4 |
3,7 |
0,451 |
|
Сочетание переднего и заднего пролапсов |
3 |
3 |
4 |
3,7 |
0,543 |
|
12 месяц послеоперационного периода, визит 3 |
|||||
|
Передняя стенка, степень пролапса 0 |
92 |
92,9 |
97 |
90,7 |
0,553 |
|
Передняя стенка, степень пролапса I |
7 |
7,1 |
9 |
8,4 |
0,719 |
|
Передняя стенка, степень пролапса II |
0 |
0 |
1 |
0,93 |
0,519 |
|
Задняя стенка, степень пролапса 0 |
94 |
92,8 |
101 |
94,4 |
0,666 |
|
Задняя стенка, степень пролапса I |
7 |
7,1 |
6 |
5,6 |
0,666 |
|
Сочетание переднего заднего пролапсов |
4 |
4 |
5 |
4,7 |
0,548 |
|
Апикальный пролапс, I степени |
5 |
5,1 |
6 |
5,6 |
0,554 |
|
Сочетание переднего и апикального пролапсов |
4 |
4 |
6 |
5,6 |
0,424 |
|
Сочетание переднего, заднего и апикального пролапсов |
3 |
3 |
5 |
4,7 |
0,405 |
Результаты УЗИ исследования на 2-м визите представлены в таблице 1 и на рисунке 3.
Рисунок 3. Размеры шейки
матки по УЗИ в сравниваемых группах в разные визиты исследования
Picture 3. The size of the cervix by ultrasound in the compared
groups at different visits of the study
На визите 3 положительно оценивали результаты
операции 93,9 % пациенток в группе А1 и 91,6 % в группе А2, р = 0,517.
Степень пролапса по системе POP-Q у
пациенток на визите 3 представлена в таблице 2, без статистически значимого
различия в группах сравнения. По этой объективной оценке положительный
результат, то есть отсутствие признаков ПГ, в том числе пролапса de novo,
был зарегистрирован у 87,9 % и 89,7 %, соответственно в группах
сравнения без статистически значимого различия, р = 0,675. Наличие
признаков рецидива или другого вида пролапса в группах сравнения статистически
значимо не отличалось и выявлено у 12,1 % в группе А1 и 10,3 % в
группе А2, р = 0,675. Менее одной третьей из этих пациенток в обеих
группах, без значимого различия, не имели удовлетворительного результата только
пластики цистоцеле – 2 % и 2,8 % соответственно, р = 0,538.
Остальные пациентки имели неудовлетворительный результат за счет возникновения
пролапсов, в том числе других отделов de novo.
Результаты УЗИ исследования в целом
коррелировали с данными POP-Q, значимо в группах на визите 3 не отличались и
представлены в таблице 1 и на рисунке 3.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Результаты пластики ПГ чаще всего
оценивают с помощью классификации POP-Q [16, 17]. По литературным данным, положительные
результаты после трансвагинальной пластики в разные сроки после операции
оцениваются в 72-95 % [18, 19]. По результатам данного исследования
положительный результат через 12 месяцев был у более 90 % пациенток в
обеих группах (92,9 % и 90,7 % соответственно, р = 0,553), что
можно считать хорошим результатом. Альтернативная методика с 2-рукавным
протезом и поперечным доступом по шейке матки показала высокую эффективность,
сопоставимую с классическим вертикальным доступом по передней стенке влагалища
4-рукавным имплантом.
Данные УЗИ часто используют в дополнение
к оценке ПГ [7, 20, 21]. В данном исследовании УЗИ также подтвердило
положительные результаты у преимущественного большинства пациенток без
статистически значимого различия в группах сравнения (у 96 % и 93,5 %,
р = 0,425, задняя стенка пузыря выше нижнего края лона).
По литературным сведениям, изолированная
пластика ППГ часто осложняется развитием пролапсов по классификации POP-Q в других
отделах в послеоперационном периоде, в 5-15 % случаев в разные периоды [22,
23]. В настоящем исследовании, через 12 месяцев после пластики, ректоцеле
было у 7,1 % и 5,6 %, р = 0,666, апикальный пролапс – у 5,1 %
и 5,6 %, р = 0,554. Метод УЗИ позволяет уточнить предикторы
ректоцеле, а именно визуализация m. transverses perinea
superficialis через 12 месяцев (13,1 % и
8,4 %, р = 0,273), как признак истончения и диастаза мышечных волокон
леваторов заднего прохода, и причину апикального пролапса вследствие
гипертрофии шейки матки. Средние величины шейки матки в группах сравнения не
отличались значимо, но внутри каждой группы значения после операции были
значимо больше, чем до операции: группа А1 – до операции 4,87 ± 0,5, 12 месяцев
после операции 6,16 ± 0,56, U[99;99] = 455, р =
0,001; группа А2 – до операции 4,84 ± 0,49, 12 месяцев после операции
6,09 ± 0,62, U[107;107] = 889, р =
0,001.
По причинам многие авторы рекомендуют
проводить симультанные операции пластики ППГ с ампутацией шейки матки и
ушиванием леваторов прямой кишки [9, 24].
Самыми частыми mesh-ассоциированными
осложнениями после пластики ППГ с ПП имплантами являются эрозии влагалища 10-12 %
и болевой обтураторный синдром 11-13 %, развивающийся вследствие травмы
обтураторной мембраны рукавами протеза при фиксации и развития так называемого
тунельного синдрома [19, 25]. Альтернативная методика с 2-рукавным имплантом и
поперечным доступом по шейке матки позволяет снизить травматизацию обтуратора
за счет меньшего количества проколов мембраны. Отсутствие при этой методике
операционного доступа по стенке влагалища уменьшает натяжение слизистой и риск
развития эрозий. Данные факты и достоверное уменьшение длительности
оперативного вмешательства при равнозначной эффективности в сравнении с
классическим вертикальным доступом по передней стенке влагалища с 4-рукавным
имплантом позволяет рекомендовать авторскую методику в пластике ППГ 2 степени,
которая также позволяет провести из одного доступа ампутацию шейки матки при
установленной, в том числе по УЗИ, гипертрофии.
Информация о финансировании и конфликте интересов
Исследование не имело спонсорской
поддержки.
Авторы декларируют
отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией
настоящей статьи.
ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES:
1. Bezhenar
VF, Palastin PM, Tolibova GKh. Vaginal erosion at a long time after synthetic implants
insertion during gynecological surgery. RMJ. Medical
Review. 2018; 10: 17-21. Russian (Беженарь В.Ф., Паластин
П.М.,
Толибова Г.Х. Эрозии влагалища в отдаленные сроки после постановки
синтетических имплантов при гинекологических операциях //РМЖ «Медицинское
обозрение». 2018. № 10. С. 17-21)
2. Dubinskaya
ED, Kolesnikova SN, Khamoshina MB, Lebedeva MG, Soyunov MA, Kostin IN, Sokhova
ZM. NAT2 gene polymorphism as a predictor of failure for surgical treatment of
pelvic organ prolapse clinical study. Vestnik
RAMN. 2017; 6: 466-472. Russian (Дубинская Е.Д., Колесникова С.Н., Хамошина М.Б., Лебедева
М.Г., Союнов М.А., Костин И.Н., Сохова З.М. Полиморфизм гена NAT2 как предиктор
рецидивов после хирургического лечения пролапса тазовых органов //Вестник РАМН.
2017. Т. 72, № 6. С. 466-472)
3. Hugele F, Panel L, Farache
C, Kashef A, Cornille A. Two years follow up of 270 patients treated by
transvaginal mesh for anterior and/or apical prolapse. Eur J Obstet Gynecol Reprod Biol. 2017; 208: 16-22
4. Illiano E, Ditonno P,
Giannitsas K, De Rienzo G, Bini V. Robot-assisted Vs Laparoscopic
Sacrocolpopexy for High-stage Pelvic Organ Prolapse: A Prospective, Randomized,
Single-center Study. Urology. 2019;
134.: 116-123
5. Imelbaeva
AG, Prokhorov TD, Knyazkina KYu. Influence of genital prolapse and urinary incontinence
on the quality of life of menopausal and postmenopausal women. Actual
problems of experimental and clinical medicine: materials of the 75th
open scient-pract. conf. of young scientists and students of Volgograd State
Medical University with international participation. Volgograd, 2017. P. 9. Russian (Имельбаева А.Г., Прохоров Т.Д., Князькина К.Ю. Влияние пролапса
гениталий и недержания мочи на качество жизни женщин в менопаузе и в
постменопаузе //Актуальные проблемы экспериментальной и клинической медицины:
матер. 75-й открытой науч.-практ. конф. молодых ученых и студентов ВолгГМУ с
междунар. участием. Волгоград, 2017. С. 9)
6. Krutova
VА, Tarabanova ОV, Khachetsukova АА. De novo stress urinary incontinence in women after management of genital
prolapse. Gynecology, Obstetrics and Perinatology. 2018; 17(6): 26-32. Russian
(Крутова В.А., Тарабанова О.В., Хачецукова А.А. Стрессовое недержание мочи de novo у женщин после коррекции пролапса гениталий //Вопросы гинекологии, акушерства и перинатологии. 2018. Т. 17, № 6. С. 26-32)
7. Lyulko AO. Evaluation of
indicators of ultrasound studies of women with prolapse of genital organs and
urinary incontinence after treatment. Health
of woman.
2017; 9(125): 88-91. Russian (Люлько А.А. Оценка показателей ультразвуковых
исследований женщин с пролапсом половых органов и недержанием мочи после
проведенного лечения //Здоровье женщины. 2017. № 9(125). С. 88.) DOI: 10.15574/HW.2017.125.88
8. Smolnova TYu, Chuprynin VD. Genital prolapse: a look at the problem. Obstetrics and Gynecology. 2018; 10: 33-40. Russian (Смольнова Т.Ю., Чупрынин В.Д. Пролапс гениталий: взгляд
на проблему //Акушерство и гинекология. 2018. № 10. С. 33-40)
9. Fomenko OYu, Shelygin YuA, Popov AA, Kozlov VA, Fedorov AA, Belousova SV, Efremova ES. Rectal evacuatory dysfunction in patients with genital
prolapse. Russian bulletin of
obstetrician-gynecologist. 2018; 18(5): 67-72. Russian (Фоменко О.Ю., Шелыгин Ю.А., Попов А.А., Козлов
В.А., Федоров А.А., Белоусова С.В., Ефремова Е.С. Нарушение функции опорожнения прямой кишки у
пациенток с пролапсом гениталий //Российский вестник акушера-гинеколога.
2018. Т. 18, № 5. С. 67-72)
10. Bo K, Frawley HC, Haylen BT.
An International Urogynecological Association (IUGA)/International Continence
Society (ICS) joint report on the terminology for the conservative and
nonpharmacological management of female pelvic floor dysfunction. Neurourol Urodyn. 2017; 36(2): 221-244
11. Collinson RJ, Moot AR.
Pelvic mesh in colorectal pelvic floor surgery-implications of recent
developments. N Z Med J. 2019;
132(1503): 93-99
12. Cadenbach-Blome T, Grebe M,
Mengel M, Pauli F, Greser A, Fünfgeld C. Significant Improvement in Quality of
Life, Positive Effect on Sexuality, Lasting Reconstructive Result and Low Rate
of Complications Following Cystocele Correction Using a Lightweight,
Large-Pore, Titanised Polypropylene Mesh: Final Results of a National,
Multicentre Observational Study. Geburtshilfe
Frauenheilkd. 2019; 79(9): 959-968
13. Huemer H. Pelvic Organ
Prolaps. Ther Umsh. 2019; 73(9):
553-558
14. Eisenakh IA, Vlasova VV,
Pomeshkin EV, Moses VG. Method of performing operations for genital prolapse in
women: RF patent 2622609 C1; IPC A61B 17/42; applicant and patentee Kemerovo
State Medical University, LLC «Medis». N 2016112099: Appl. 2016.03.30; publ.
2017.06.16, Bul. N 17. Russian (Эйзенах И.А., Власова В.В., Помешкин Е.В., Мозес В.Г. Способ проведения операций при пролапсах гениталий у женщин: патент РФ 2622609 C1; МПК A61B 17/42; заявитель и патентообладатель ФГБОУ ВО КемГМУ Минздрава России, ООО «Медис». № 2016112099: заявл. 2016.03.30; опубл. 2017.06.16, Бюл. № 17)
15. Eisenakh IA, Vlasova VV,
Pomeshkin EV, Moses VG. Mesh implant for prolapse and stress urinary
incontinence: RF patent 166460 U1; IPC A61F 2/00 (2006.01), A61F 2/02
(2006.01); applicant and patentee of the Kemerovo State Medical University, LLC
«Medis». N 2016105352/14: Appl. 2016.02.17, publ. 2016.11.27, Bulletin N 33. Russian
(Эйзенах И.А., Власова В.В., Помешкин Е.В., Мозес В.Г. Сетчатый имплант при пролапсах и при стресовом недержании мочи: патент РФ 166460 U1; МПК A61F 2/00(2006.01), A61F 2/02(2006.01); заявитель и патентообладатель ФГБОУ ВО КемГМУ Минздрава России, ООО «Медис». № 2016105352/14: заявл. 2016.02.17, опубл. 2016.11.27, Бюл № 33)
16. Shelygin
YuA, Popov
AA, Fomenko
OYu, Kozlov
VA, Mudrov
AA, Belousova
S, et al. Fecal incontinence in patients with genital
prolapse. Russian bulletin of
obstetrician-gynecologist. 2018; 18(6): 62-66. Russian
(Шелыгин Ю.А., Попов А.А., Фоменко О.Ю., Козлов В.А., Мудров А.А., Белоусова С.В.,
Федоров А.А., Ефремова Е.С. Нарушение функции держания кишечного содержимого у пациенток
с пролапсом гениталий //Российский вестник
акушера-гинеколога.
2018. Т. 18, № 6. С. 62-66)
17. Verbeek M, Hayward L. Pelvic
Floor Dysfunction and its Effect on Quality of Sexual Life. Sex
Med Rev. 2019; 7(4): 559-564
18. Balsamo R, Illiano E, Zucchi
A, Natale F, Carbone A, Sio M. Sacrocolpopexy with polyvinylidene fluoride mesh
for pelvic organ prolapse: Mid term comparative outcomes with polypropylene
mesh. Eur J. Obstet. Gynecol. Reprod.
Biol. 2018; 220: 74-78
19. Duraes M, Panel L, Cornille
A, Courtieu C. Long-term follow-up of patients treated by transvaginal mesh
repair for anterior prolapse. Eur. J.
Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 2018; 230: 124-129
20. Mutova
TV, Zatolokina
MA, Sukovatukh BS, Bezhin
AI, Prusachenko
AV, Zatolokina ES. results of physical and mechanical
study of the forming protes-tissue complex after endoprotesis in the conditions
of application PRP-technologies. Journal
of Volgograd State Medical University. 2018; 4(68): 122-128. Russian (Мутова Т.В., Затолокина М.А., Суковатых Б.С., Бежин А.И., Прусаченко А.В., Затолокина Е.С. Результаты физико-механического изучения формирующегося комплекса «протез-ткань» после эндопротезирования в условиях применения РRР технологии //Вестник ВолгГМУ. 2018. № 4(68). С. 122-128)
21. Barone WR, Knight KM, Moalli
PA, Abramowitch SD. Deformation of Transvaginal Mesh in Response to Multiaxial
Loading. J. Biomech. Eng. 2019;
141(2): 0210011-8
22. Chapple CR, Cruz F, Deffieux
X, Milani AL, Arlandis S, Artibani W, Bauer RM. Consensus Statement of the
European Urology Association and the European Urogynaecological Association on
the Use of Implanted Materials for Treating Pelvic Organ Prolapse and Stress
Urinary Incontinence. Eur Urol. 2017;
72(3): 424-431
23. Edenfield A, Patnam R, Swift
S. A narrative review of the epidemiology, diagnosis, and treatment of latent stress
urinary incontinence. Neurourol and
Urodynamics. 2019; 38(4): 7-11
24. Li BH, Huang HJ, Song YF.
Modified Prolift procedure without trachelectomy or hysterectomy for the
treatment of advanced pelvic organ prolapse complicated with cervical
elongation. Zhonghua Fu Chan Ke Za Zhi.
2016; 51(3): 174-179
25. Popov AA, Atroshenko KV, Fomenko
OYu, Fedorov AA, Manannikov TN, Tyurina SS et al. Laparoscopic and
robot-assisted sacrocolpopexy. Functional Results. V.F. Snegirev Archives of Obstetrics and Gynecology. 2016; 3(4):
210-211. Russian (Попов А.А, Атрошенко К.В., Фоменко
О.Ю., Федоров А.А., Мананников Т.Н., Тюрина С.С. и др. Лапароскопическая и
робот-ассистированная сакрокольпопексия. Функциональные результаты //Архив
акушерства и гинекологии им. В. Ф. Снегирева. 2016. Т. 3, № 4. С. 210-211)
Корреспонденцию адресовать:
МОЗЕС Вадим Гельевич
650000, г. Кемерово, пр.
Октябрьский, д. 22, ГАУЗ КОКБ им. С.В. Беляева
E-mail: vadimmoses@mail.ru
Сведения об авторах:
ЭЙЗЕНАХ Игорь Александрович
канд.
мед. наук, науч. сотрудник, Институт молекулярной патологии и патоморфологии, ФГБНУ ФИЦ ФТМ, г.
Новосибирск, Россия
E-mail: eiacom@yandex.ru
ПИЧИГИНА Александра
Константиновна
канд. мед.
наук, ст. науч. сотрудник, Институт
молекулярной патологии и патоморфологии, ФГБНУ ФИЦ ФТМ, г. Новосибирск, Россия
ЛАПИЙ Галина Анатольевна
доктор мед.
наук, профессор, зав. лабораторией, Институт молекулярной патологии и
патоморфологии, ФГБНУ ФИЦ ФТМ, г. Новосибирск, Россия
МОЗЕС
Вадим Гельевич
доктор мед. наук, зам. главного врача по науке, ГАУЗ КОКБ им.
С.В. Беляева, г. Кемерово, Россия
ВЛАСОВА Вероника Валерьевна
канд. мед. наук, зам.
главного врача по акушерству и гинекологии, ГАУЗ КОКБ им. С.В. Беляева, г. Кемерово,
Россия
МОЗЕС
Кира Борисовна
ассистент, кафедра поликлинической терапии и сестринского дела,
ФГБОУ ВО КемГМУ Минздрава России, г. Кемерово, Россия
СОЛУЯНОВ Михаил Юрьевич
канд. мед. наук,
врач-уролог, НИИКЭЛ – филиал
ИЦиГ СО РАН, г.
Новосибирск, Россия
РАКИТИН Федор Андреевич
мл. науч.
сотрудник, НИИКЭЛ – филиал ИЦиГ СО РАН, г. Новосибирск, Россия
Information about authors:
EIZENAKH Igor Aleksandrovich
candidate of medical sciences, researcher,
Institute of Molecular Pathology and Pathomorphology, Federal
Research Center for Fundamental and Translational Medicine, Novosibirsk, Russia
E-mail: eiacom@yandex.ru
PICHIGINA Aleksandra Konstantinovna
candidate of medical sciences, senior researcher, Institute of Molecular Pathology and Pathomorphology, Federal Research Center for Fundamental and Translational Medicine, Novosibirsk, Russia
LAPIY Galina Anatolyevna
doctor of medical sciences, professor, head of
the laboratory, Institute of Molecular Pathology and Pathomorphology, Federal Research Center for Fundamental and Translational Medicine, Novosibirsk, Russia
MOZES Vadim Gelievich
doctor of medical sciences,
deputy chief physician for science, Kuzbass Regional Clinical Hospital named
after S.V. Belyaev, Kemerovo, Russia
VLASOVA Veronica
Valerevna
candidate of medical sciences, Deputy
Chief Physician for Obstetrics and Gynecology,
Kuzbass Regional Clinical Hospital named after S.V. Belyaev, Kemerovo, Russia
MOZES Kira Borisovna
assistant, department of
polyclinic therapy and nursing, Kemerovo State Medical University, Kemerovo,
Russia
SOLUYANOV Mikhail Yurievich
candidate of medical sciences,
urologist, Research
Institute of Clinical and Experimental Lymрhology – Branch of the
Institute of Cytology and Genetics, Novosibirsk, Russia
RAKITIN Fedor
Andreevich
junior researcher, Research Institute of Clinical and Experimental Lymрhology
– Branch of the Institute of Cytology and Genetics, Novosibirsk,
Russia
Статистика просмотров
Ссылки
- На текущий момент ссылки отсутствуют.
