ПРЕЖДЕВРЕМЕННАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ЯИЧНИКОВ, СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

Кравченко Е.Н., Воронцова М.С.

Омский государственный медицинский университет, Многопрофильный центр современной медицины «Евромед», г. Омск, Россия

ПРЕЖДЕВРЕМЕННАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ЯИЧНИКОВ, СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

Преждевременная недостаточность яичников (ПНЯ) – актуальная проблема, приводящая к стойкому нарушению качества жизни, преждевременному развитию остеопороза, сердечно-сосудистых заболеваний и стойкому нарушению репродуктивной функции (бесплодию). Ввиду полиэтиологичности, на сегодняшний день не существует универсального метода профилактики, а существующие методы лечения могут только скомпенсировать клинические симптомы, но не могут вернуть репродуктивную функцию. Своевременное выявление пациенток групп риска, совместное их ведение с узкими специалистами (репродуктолог, терапевт, эндокринолог), может существенно улучшить продолжительность и качество жизни этих женщин.

Ключевые слова: преждевременная недостаточность яичников; бесплодие; аменорея; остеопороз

Kravchenko E.N., Vorontsova M.S.

Omsk State Medical University, Multidisciplinary Center of Modern Medicine «Euromed», Omsk, Russia

PREMATURE OVARIAN INSUFFICIENCY: MODERN VIEW OF THE PROBLEM

Premature ovarian insufficiency (POI) is an urgent problem that leads to persistent impairment of the quality of life, premature development of osteoporosis, cardiovascular diseases and persistent impairment of reproductive function (infertility). Due to polyetiology, today there is no universal method of prevention, and existing methods of treatment can only compensate for clinical symptoms, but cannot return reproductive function. Timely identification of at-risk patients, their joint management with narrow specialists (reproductive specialist, therapist, endocrinologist) can significantly improve the duration and quality of life of these women.

Key words: premature ovarian insufficiency; infertility; amenorrhea; osteoporosis

Преждевременная недостаточность яичников (ПНЯ) – редкая, но важная причина дефицита гормонов яичников и бесплодия у женщин. Помимо бесплодия, ПНЯ связана с множественными рисками для здоровья, включая неприятные симптомы менопаузы, снижение плотности костной ткани и повышенный риск переломов, раннее прогрессирование сердечно-сосудистых заболеваний, психологическое воздействие, которое может включать депрессию, тревогу и снижение воспринимаемой психосоциальной поддержки, а также раннее снижение познавательной способности и синдром сухого глаза [1, 2]. ПНЯ определяется как прекращение функции яичников в возрасте до 40 лет. Именно известное трио симптомов: аменореи, повышенных гонадотропинов и дефицита эстрогенов, связано с долгосрочными последствиями для здоровья, включая значительное снижение фертильности, психологический стресс, вульвовагинальную атрофию, неврологические эффекты и общее сокращение жизни [3].
У женщин нерастущая популяция фолликулов, составляющих яичниковый резерв, определяется при рождении и служит резервуаром для будущей фертильности. Этот резерв спящих примордиальных фолликулов и механизмы, контролирующие их избирательную активацию, составляющие обязательный этап фолликулогенеза, важны для определения результатов фертильности у женщин. Большая часть доступных данных о механизмах, ответственных за активацию примордиальных фолликулов, сосредоточена на выборе ключевых молекулярных путей, изученных в основном на животных моделях, с результатами, часто не идентичными у людей. Чрезмерная индукция активации примордиальных фолликулов может вызвать развитие преждевременной недостаточности яичников (ПНЯ) [4].
Распространенность. Распространенность ПНЯ оценивается в 1-2 % среди всего женского населения в целом [4, 5]. ПНЯ – это гетерогенное заболевание, диагностируемое у женщин в возрасте до 40 лет и описывающее широкий спектр нарушений функции яичников, от уменьшения резерва яичников до преждевременной недостаточности яичников.
Этиология. Этиопатогенез заболевания в большинстве случаев остается невыясненным. Тем не менее, у некоторых пациенток с ПНЯ выявлена связь с генетическими аномалиями, нарушениями обмена веществ, аутоиммунитетом, ятрогенными манипуляциями или инфекциями [4].
На генетическую этиологию приходится 20-25 % пациенток. Доказательства того, что ПНЯ может быть изолированным (несиндромным) или являться частью плейотропного генетического синдрома, подчеркивает высокую гетерогенность этиологии. Хромосомные аномалии как причина ПНЯ имеют распространенность от 10 % до 13 %. Например, при синдроме Шерешевского-Тернера (кариотип 45X) чаще всего наблюдается первичная аменорея, а мозаичные варианты со структурной аномалией второй Х-хромосомы (изохромосома Х (i), кольцевая Х-хромосома, делеция длинного плеча Х-хромосомы (Хq), делеция короткого плеча Х-хромосомы (Хр)) дополняют наиболее распространенную цитогенетическую причину вторичной аменореи [6].
Таким образом, ПНЯ очень неоднородна по генетической этиологии. Тем не менее, идентификация причинных генов была сложной задачей при использовании подходов к генам-кандидатам. Недавние подходы с использованием секвенирования следующего поколения, особенно секвенирования всего экзома, в исследуемых крупных родословных ПНЯ выявили новые причинные факторы и предложили соответствующих кандидатов, в основном обогащенных репарацией повреждений ДНК, гомологичной рекомбинацией и мейозом. В ближайшем будущем использование секвенирования следующего поколения или полногеномное секвенирование помогут лучше определить гены, участвующие в сложных регуляторных процессах при данной патологии. Исследование секвенирования генов и возраста в период менопаузы представляет собой новую область, которая поможет раскрыть молекулярные механизмы, лежащие в основе патогенеза ПНЯ. Разъяснение генетической причины важно для интерпретации патогенеза ПНЯ, и в дальнейшем облегчит прогнозирование риска этого заболевания [7].
ПНЯ – это клинический синдром, который определяется потерей активности яичников в возрасте до 40 лет и имеет в некоторых наблюдениях коморбидный фон, увеличивая потенциально разрушительное воздействие на здоровье женщины физически и психологически. Основное аутоиммунное заболевание выявляется примерно у 20 % пациентов с ПНЯ, наиболее частыми из которых являются заболевания щитовидной железы и надпочечников. Тем не менее, в большинстве случаев этиология поражения яичников в этих случаях неизвестна. Механизм повреждения яичников обычно вызывается антителами, а аутоиммунная ПНЯ обычно характеризуется клеточной инфильтрацией клеток теки растущих фолликулов различными воспалительными клетками. Тем не менее, присутствуют другие различные факторы и белки неизвестного клинического значения.
Основным диагностическим инструментом для идиопатической ПНЯ является наличие аутоантител к различным компонентам яичников, которые убедительно подтверждают возможность аутоиммунной этиологии ПНЯ. Лечение основной причины ПНЯ является основной стратегией, хотя иммуносупрессивная терапия должна рассматриваться в выбранной популяции с четко определенным аутоиммунным ПНЯ и, как и при идиопатическом ПНЯ, у которых возможно возобновление активности яичников. Хотя причина ПНЯ в большинстве клинических случаев остается неустановленной, аутоиммунные процессы являются причиной примерно в 4-30 % наблюдений больных с ПНЯ [8].
Клиника. Симптомы включают те, которые связаны с естественной менопаузой (ночная потливость и сухость влагалища), а также с долгосрочными побочными эффектами дефицита эстрогена (остеопороз и сердечно-сосудистые заболевания). Последние, как полагают, объясняют более короткую продолжительность жизни, связанную с ПНЯ. [9]. Текущие диагностические критерии Европейского общества репродукции человека и эмбриологии [10] включают: аменорея или олигоменорея в течение как минимум четырех месяцев и повышение уровня фолликулостимулирующего гормона (ФСГ) > 25 МЕ/л, измеренное дважды (с четырехнедельным интервалом).
Диагностика. В случае наличия затруднений при определении стадии репродуктивного старения рекомендуется проводить гормональное обследование пациенткам [11-15]: исследование уровня ФСГ в сыворотке крови у женщин до 45 лет с менопаузальными симптомами, включая аменорею или нерегулярные менструации [16], у женщин до 45 лет с синдромом поликистозных яичников, аблацией эндометрия, или у женщин, нуждающихся в дифференциальной диагностике аменореи; у женщин до 45 лет после гистерэктомии без придатков; исследование уровня тиреотропного гормона (ТТГ) в крови для дифференциальной диагностики причин олигоменореи/аменореи, атипичных вазомоторных симптомов, нарушений сна, быстрой утомляемости, колебаний веса; исследование уровня пролактина в крови у женщин для дифференциальной диагностики причин олигоменореи/аменореи, галактореи [17].
При обращении пациентки с проблемой бесплодия спектр гормонального исследования расширяется: наряду с исследованием уровня фолликулостимулирующего гормона (ФСГ), определяют и лютеинизирующий гормон (ЛГ), и общий эстрадиол в крови на 2-5 день менструального цикла [18-20].
Уровень ФСГ ≥ 12 МЕ/л ассоциирован с высокой вероятностью «бедного» ответа яичников на стимуляцию и низкими шансами наступления беременности [21]. Целесообразно одновременно исследовать уровень ФСГ и антимюллерова гормона (АМГ). С целью подготовки к программе ВРТ рекомендовано направлять пациентку на исследование уровня АМГ в крови [22]. Также с целью уточнения причины бесплодия рекомендовано направлять пациентку на исследование уровня пролактина [22]; при признаках гирсутизма – на исследование уровня свободного тестостерона в крови на 2-5 день менструального цикла [23-25].
Кроме того, исследование уровня АМГ в крови применяется для прогноза ПНЯ в результате ятрогенных факторов. В сравнении с ФСГ и ингибином В, АМГ является более чувствительным критерием повреждения яичников даже при низких дозах радио- или химиотерапии. Содержание АМГ не только отражает активность яичников до лечения, но и определяет возможность восстановления овариальной функции после применения химио- и радиотерапии [26]. Уровень АМГ до проведенной терапии дает возможность стратифицировать группы риска по последующему повреждению функции яичников. Женщин с исходным более высоким содержанием АМГ относят к группе с умеренным и низким риском овариального повреждения на фоне химио- и лучевой терапии [27-29].
Чувствительность и специфичность теста в отношении развития аменореи составляет 98,2 % и 80,0 % соответственно [30]. Rosendahl и соавт. (2010) продемонстрировали, что предсказательная ценность уровня АМГ не зависела от возраста пациентки, типа химиотерапии и наличия обоих или только одного яичника [31]. Стоит отметить, что изначально АМГ может быть снижен у пациенток с гемобластозами. Возможные причины понижения АМГ до химиотерапии на фоне злокачественных заболеваний крови до сих пор остаются неизвестными. Вероятно, развитие системного воспаления на фоне генерализации онкологического процесса приводит к повреждению клеток гранулезы и снижению концентрации АМГ [32].
Возможность исследовать уровень АМГ для предсказания овариального ответа при контролируемой индукции овуляции оказала огромное влияние на профилактику формирования синдрома гиперстимуляции яичников и других ятрогенных осложнений [33]. Женщины с риском повышенного ответа яичников на стимуляцию подвергаются более тщательному ультразвуковому и гормональному мониторингу. Высокий уровень АМГ позволяет подобрать соответствующие дозу ФСГ и протокол стимуляции в программах ВРТ [34].
Также, с целью уточнения причины бесплодия, проводят исследование уровня тиреотропного гормона (ТТГ) и определение содержания антител к тиреопероксидазе в крови [35, 36]. Специфический неинвазивный надежный диагностический тест для диагностики аутоиммунной этиологии отсутствует; поэтому пациенты должны проходить скрининг на наличие наиболее распространенных аутоантител, т.е. антител к стероидным клеткам, антител против яичников и антител против щитовидной железы [8].
Лечение. Пациенткам с ПНЯ рекомендуется заместительная гормональная терапия (ЗГТ) эстрадиолом в сочетании с прогестагенами в циклическом режиме [37]. В качестве эстрогенного компонента возможно назначать пероральные формы эстрадиола (эстрадиола валерат 1-2 мг/сут или трансдермальные формы эстрадиола (эстрадиол в форме геля 2 мг/сут или эстрадиол 50-100 мкг/сут в виде пластыря) в сочетании с микронизированным прогестероном в дозе 200 мг/сут или дидрогестероном 10 мг/сут на срок 14 дней с 14 дня цикла для профилактики гиперпластических процессов эндометрия [38].
ЗГТ настоятельно рекомендуется женщинам с ПНЯ, в основном для облегчения вазомоторных и мочеполовых симптомов. Кроме того, было показано, что ЗГТ играет роль в защите костей и, вероятно, также в первичной профилактике сердечно-сосудистых заболеваний. Имеется мало данных об оптимальном виде, режиме и дозе ЗГТ. При назначении необходимо учитывать предпочтение пациентом пути и метода введения каждого компонента ЗГТ, а также потребности в контрацептивах. У женщин с ПНЯ физиологическая замена эстрогена (и прогестерона) важна для их здоровья, и споры, связанные с использованием ЗГТ у женщин в постменопаузе, неприменимы. Мнения пациентов и индивидуальные предпочтения в зависимости от маршрута, дозы, и режим гормонального лечения должны быть приняты во внимание для достижения высоких показателей соблюдения. Женщины с ПНЯ должны находиться под наблюдением многопрофильной бригады, например гинеколога, эндокринолога, диетолога и психолога [39].
Хотя заместительная гормональная терапия, основной терапевтический подход к лечению ПНЯ, помогает облегчить сопутствующие симптомы, она не решает эффективно проблему фертильности. Вероятность самопроизвольного зачатия у женщин с ПНЯ очень ограничена и составляет от 4 % до 8 %. Для современной медицины лечение бесплодия у пациентов с ПНЯ является сложной задачей. Проблема в том, что не существует эффективных методов лечения, повышающих активность яичников у пациентов с ПНЯ. В настоящее время донорство ооцитов считается единственным проверенным методом лечения бесплодия у пациенток с ПНЯ. Однако в настоящее время наблюдается значительный прогресс в развитии методов сохранения фертильности. В области ПНЯ это относится к криоконсервации ооцитов, эмбрионов и ткани яичников. Кроме того, следует упомянуть новые методы, известные как активация спящих фолликулов in vitro, и возможное использование стволовых клеток [39].
Вспомогательные репродуктивные методы также неэффективны у этих женщин. Таким образом, эффективный подход к ведению пациентов с ПНЯ в высшей степени оправдан. Было идентифицировано несколько механизмов, связанных с ПНЯ, включая отсутствие функции рецептора фолликулостимулирующего гормона (ФСГ), изменения в контроле апоптоза, мутации в Sal-like 4 гена и дефицит тимулина или базонуклина-1. Вышеупомянутое может быть хорошей мишенью для генной терапии, чтобы исправить дефекты, ведущие к ПНЯ. Цель этого обзора – обобщить текущий опыт исследований в области данной патологии, в которых использовалась генная терапия, и обсудить возможные будущие направления в этой области [40].
С целью подготовки к переносу размороженных эмбрионов после их криоконсервации пациентке с ПНЯ или нерегулярным менструальным циклом, или с тонким эндометрием рекомендовано назначать циклическую гормональную терапию препаратами эстрадиола валерата или эстрадиола в фолликулярную фазу и препаратами прогестерона или дидрогестероном перед переносом размороженных эмбрионов, с продолжением сочетанной гормональной поддержки в посттрансферном периоде [41-45].
В целом, новые области исследований гормональной терапии у женщин с ПНЯ должны быть сосредоточены на повышении ожидаемой продолжительности жизни, качестве жизни и неврологической функции. Кроме того, срочно необходимы рандомизированные контролируемые испытания, сравнивающие трансдермальный эстрадиол с пероральными эстрогенами в отношении эффективности, удовлетворенности пациентов и побочных эффектов [46].
Концентрация андрогенов падает с возрастом [47]. Существует много споров о том, приводит ли прекращение функции яичников (в любом возрасте) к более быстрому снижению концентрации андрогенов. Основная ошибка в этой области исследований – отсутствие надежных тестов на тестостерон. Хотя жидкостная хромография – тандемная масс-спектрометрия кажется наиболее точной и чувствительной для измерения относительно низких уровней тестостерона у женщин по сравнению с мужчинами, в большинстве доступных исследований частоты андрогенной недостаточности и эффективности заместительной андрогенной терапии применялись менее надежные методы анализа, такие как прямые радиоиммуноанализы [48]. Более того, существует большая вариабельность между женщинами, что делает диагностику гипоандрогенемии еще более сложной [49]. У женщин со спонтанной ПНЯ до сих пор ведутся споры о том, отличаются ли концентрации андрогенов от таковых у женщин того же возраста, имеющих нормальные показатели овариального резерва. Напротив, женщины, перенесшие овариэктомию в молодом возрасте, вероятно, являются гипоандрогенными из-за отсутствия выработки андрогенов яичниками, что составляет 25 % от общего количества.
Несмотря на все неопределенности, из предыдущих глав стало ясно, что женщины с ПНЯ, спонтанными или ятрогенными, могут страдать от долгосрочных последствий для здоровья, таких как снижение половой функции, неврологические жалобы и снижение плотности костей. Было высказано предположение, что по этим показаниям может использоваться заместительная андрогенная терапия.
Супрафизиологические концентрации андрогенов могут привести к акне, гирсутизму, снижению голоса и андрогенной алопеции. Однако они не часто описывались в исследованиях, в которых женщины получали до 300 мкг тестостерона в день. В исследовании Buster JE [50], в котором также участвовали 54 (10 %) женщины с хирургическим вмешательством, сообщалось о незначительном увеличении алопеции, акне и снижении голоса (5,3 % против 2,6 %, 7,5 % против 4,1 %, 3,0 % против 1,5 % соответственно). Наиболее частым побочным эффектом трансдермальной терапии тестостероном был нежелательный рост волос (вне кожи головы) (9 % в группе лечения против 5,3 % в группе плацебо).
В литературе [9] представлены данные об изучении альтернативных методов лечения ПНЯ. В частности, опубликованы отчеты о применении лекарственных трав, иглоукалывания, применении пентоксифиллина, токоферола. Важно подчеркнуть, что эти исследования представляют доказательства очень низкого качества и что на показания для эффективности может влиять изменчивый характер ПНЯ.
Альтернативные и дополнительные методы лечения привлекают женщин с ПНЯ, поскольку они считаются естественными, с меньшими побочными эффектами, чем заместительная гормональная терапия.
Поскольку альтернативные методы лечения продаются как пищевые добавки, а не как медицинские препараты, они не подпадают под действие правил стандартизации (например, формулы и состава травяного препарата) или необходимости исследований, подтверждающих их эффективность и безопасность.
Не обнаружено найти никаких РКИ, когортных исследований или исследований случай-контроль эффективности и безопасности альтернативных и дополнительных методов лечения фертильности и вазомоторных симптомов у женщин с ПНЯ.В плане достижения беременности данные пациентки, безусловно, являются перспективными в плане реализации протоколов с применением донорских ооцитов. Вероятность достижения беременности со своими ооцитами в программах ВРТ у данных женщин крайне низкая. При спонтанном росте фолликула возможно проведение программ ВРТ в естественном цикле, но вероятность получения ооцита также остается низкой.
На стадии изучения находятся такие варианты лечения ПНЯ, как применение соматотропного гормона [51] и метод активации яичников [52], предложенный японским ученым Кавамура, при котором с помощью лапароскопической методики и наличия специального микроинструмента, врачи получают ткань яичника с первичными фолликулами на начальной стадии их созревания, помещают в специальную питательную среду до полного созревания, затем осуществляют оплодотворение и подсадку обратно в организм женщины, ожидая запуск собственного фолликулогенеза.
Профилактикой ПНЯ может являться оценка семейного анамнеза у молодых пациенток при рутинном приеме гинеколога. При выявлении групп риска, рекомендованы программы «отсроченного материнства» (криоконсервация ооцитов) [53].

Информация о финансировании и конфликте интересов

Исследование не имело спонсорской поддержки.
Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES:

1.      Panay N, Anderson RA, Nappi RE, Vincent AJ, Vujovic S, Webber L, Wolfman W. Premature ovarian insufficiency: an International Menopause Society White Paper. Climacteric. 2020; 23(5): 426-446. doi: 10.1080/13697137.2020.1804547
2.      Sullivan SD, Sarrel PM, Nelson LM. Hormone replacement therapy in young women with primary ovarian insufficiency and early menopause. Fertil Steril. 2016; 106(7): 1588-1599. doi: 10.1016/j.fertnstert.2016.09.046
3.      Tsiligiannis S, Panay N, Stevenson JC. Premature Ovarian Insufficiency and Long-Term Health Consequences. Curr Vasc Pharmacol. 2019; 17(6): 604-609. doi: 10.2174/1570161117666190122101611
4.      Ford EA, Beckett EL, Roman SD, McLaughlin EA, Sutherland JM. Advances in human primordial follicle activation and premature ovarian insufficiency. Reproduction. 2020; 159(1): R15-R29. doi: 10.1530/REP-19-0201.
5.      Rudnicka E, Kruszewska J, Klicka K, Kowalczyk J, Grymowicz M, Skórska J, Pięta W, Smolarczyk R. Premature ovarian insufficiency – aetiopathology, epidemiology, and diagnostic evaluation. Prz Menopauzalny. 2018; 17(3): 105-108. doi: 10.5114/pm.2018.78550
6.      Barros F, Carvalho F, Barros A, Dória S. Premature ovarian insufficiency: clinical orientations for genetic testing and genetic counseling. Porto Biomed J. 2020; 5(3): e62. doi: 10.1097/j.pbj.0000000000000062
7.      Jiao X, Ke H, Qin Y, Chen ZJ. Molecular Genetics of Premature Ovarian Insufficiency. Trends Endocrinol Metab. 2018; 29(11): 795-807. doi: 10.1016/j.tem.2018.07.002
8.      Kirshenbaum M, Orvieto R. Premature ovarian insufficiency (POI) and autoimmunity-an update appraisal. J Assist Reprod Genet. 2019; 36(11): 2207-2215. doi: 10.1007/s10815-019-01572-0
9.      Webber L, Anderson RA, Davies M, Janse F, Vermeulen N. HRT for women with premature ovarian insufficiency: a comprehensive review. Hum Reprod Open. 2017; 2017(2): hox007. doi: 10.1093/hropen/hox007
10.    European IVF-monitoring Consortium (EIM), European Society of Human Reproduction and Embryology (ESHRE), Calhaz-Jorge C, De Geyter C, Kupka MS, de Mouzon J, et al. Assisted reproductive technology in Europe, 2013: results generated from European registers by ESHRE. Hum Reprod. 2017; 32(10): 1957-1973
11.    Ortmann O, Beckermann M, Inwald E, Strowitzki T, Windler E, Tempfer C. Peri- and postmenopause – diagnosis and interventions interdisciplinary S3 guideline of the association of the scientific medical societies in Germany (AWMF 015/062): short 41 version. Arch Gynecol Obstet. 2020; 302. doi: 10.1007/s00404-020-05682-4
12.    Armeni E. et al. Maintaining postreproductive health: A care pathway from the European Menopause and Andropause Society (EMAS). Maturitas. 2016; 89: 63-72. doi: 10.1016/j.maturitas.2016.04.013
13.    Lumsden MA. The NICE Guideline – Menopause: diagnosis and management. Climacteric. 2016; 19(5): 426-429. doi: 10.1080/13697137.2016.1222483
14.    Stuenkel CA, et al. Treatment of Symptoms of the Menopause: An Endocrine Society Clinical Practice Guideline. J Clin Endocrinol Metab. 2015; 100(11): 3975-4011. doi: 10.1210/jc.2015-2236
15.    National Collaborating Centre for Women’s and Children’s Health (UK). Menopause: Full Guideline. London: National Institute for Health and Care Excellence. London, 2015
16.    Munro MG, Critchley HOD, Fraser IS, FIGO Menstrual Disorders Committee. The two FIGO systems for normal and abnormal uterine bleeding symptoms and classification of causes of abnormal uterine bleeding in the reproductive years: 2018 revisions. Int J Gynaecol Obstet. 2018; 143(3): 393-408. doi: 10.1002/ijgo.12666
17.    Menopause Practice (5th Edition): A Clinician’s Guide. The North American Menopause Society, 2014
18.    O’Flynn N. Assessment and treatment for people with fertility problems: NICE guideline. Br J Gen Pract. 2014; 64(618): 50-51
19.    Teede HJ, Misso ML, Costello MF, Dokras A, Laven J, Moran L, et al. Recommendations from the international evidence-based guideline for the assessment and management of polycystic ovary syndrome. Hum Reprod. 2018; 33(9): 1602-1618
20.    Gordon CM, Ackerman KE, Berga SL, Kaplan JR, Mastorakos G, Misra M, et al. Functional Hypothalamic Amenorrhea: An Endocrine Society Clinical Practice Guideline. J Clin Endocrinol Metab. 2017; 102(5): 1413-1439
21.    Broekmans FJ, Kwee J, Hendriks DJ, Mol BW, Lambalk CB. A systematic review of tests predicting ovarian reserve and IVF outcome. Hum Reprod Update. 2006; 12(6): 685-718
22.    Iliodromiti S, Kelsey TW, Anderson RA, Nelson SM. Can anti-Mullerian hormone predict the diagnosis of polycystic ovary syndrome? A systematic review and metaanalysis of extracted data. J Clin Endocrinol Metab. 2013; 98(8): 3332-3340
23.    Zhang C-H, Ma K, Yuan B-C, Yuan Y, Chen Y-X. Bushen Huoxue herbal medicine for treating hyperprolactinemia in women: a Meta-analysis. Zhongguo Zhong Yao Za Zhi. 2019; 44(6): 1087-1093
24.    Amiri M, Tehrani FR, Bidhendi-Yarandi R, Behboudi-Gandevani S, Azizi F, Carmina E. Relationships Between Biochemical Markers of Hyperandrogenism and Metabolic Parameters in Women with Polycystic Ovary Syndrome: A Systematic Review and MetaAnalysis. Horm Metab Res. 2019; 51(1): 22-34
25.    Dulohery K, Trottmann M, Bour S, Liedl B, Alba-Alejandre I, Reese S, et al. How do elevated levels of testosterone affect the function of the human fallopian tube and fertility? New insights. Mol Reprod Dev. 2020; 87(1): 30-44. doi: 10.1002/mrd.23291
26.    Decanter C, Morschhauser F, Pigny P, Lefebvre C, Gallo C, Dewailly D. Anti-Müllerian hormone follow-up in young women treated by chemotherapy for lymphoma: preliminary results. Reprod Biomed Online. 2010; 20: B 280-285. doi: 10.1016/j. rbmo.2009.11.010
27.    Lie Fong S, Laven JSE, Hakvoort-Cammel FGAJ, Schipper I, Visser JA, Themmen APN, et al. Assessment of ovarian reserve in adult childhood cancer survivors using anti-Müllerian hormone. Hum Reprod. 2009; 24: 982-990. doi: 10.1093/humrep/den487
28.    Gracia CR, Sammel MD, Freeman E, Prewitt M, Carlson C, Ray A, et al. Impact of cancer therapies on ovarian reserve. Fertil Steril. 2012; 97: 134-140.e1. doi: 10.1016/j. fertnstert.2011.10.040
29.    Anderson RA, Rosendahl M, Kelsey TW, Cameron DA. Pretreatment anti-Müllerian hormone predicts for loss of ovarian function after chemotherapy for early breast cancer. Eur J  Cancer. 2013; 49: 3404-3411. doi: 10.1016/j.ejca.2013.07.014
30.    Dillon KE, Sammel MD, Prewitt M, Ginsberg JP, Walker D, Mersereau JE, et al. Pretreatment antimüllerian hormone levels determine rate of posttherapy ovarian reserve recovery: acute changes in ovarian reserve during and after chemotherapy. Fertil Steril. 2013; 99: 477-483.e1. doi: 10.1016/j.fertnstert.2012.09.039
31.    Rosendahl M, Andersen CY, la Cour Freiesleben N, Juul A, Løssl K, Andersen AN. Dynamics and mechanisms of chemotherapy-induced ovarian follicular depletion in women of fertile age. Fertil Steril. 2010; 94: 156-166. doi: 10.1016/j.fertnstert.2009.02.043
32.    Lawrenz B, Mahajan N, Fatemi HM. The effects of cancer therapy on women’sfertility: what do we know now? Futur Oncol. 2016; 12: 1721-1729. doi: 10.2217/fon‑2015–0004
33.    Nelson SM, Yates RW, Fleming R. Serum anti-Mullerian hormone and FSH: prediction of live birth and extremes of response in stimulated cyclesimplicationsfor individualization of therapy. Hum Reprod. 2007; 22: 2414-2421. doi: 10.1093/humrep/dem204
34.    Broer SL, Dolleman M, Opmeer BC, Fauser BC, Mol BW, Broekmans FJM. AMH and AFC as predictors of excessive in controlled ovarian hyperstimulation: a meta-analysis. Hum Reprod Update. 2011; 17: 46-54. doi: 10.1093/humupd/dmq034
35.    Korevaar TIM, Derakhshan A, Taylor PN, Meima M, Chen L, Bliddal S, et al. Association of Thyroid Function Test Abnormalities and Thyroid Autoimmunity With Preterm Birth: A Systematic Review and Meta-analysis. JAMA. 2019; 322(7): 632-641
36.    Busnelli A, Paffoni A, Fedele L, Somigliana E. The impact of thyroid autoimmunity on IVF/ICSI outcome: a systematic review and meta-analysis. Hum Reprod Update. 2016; 22(6): 775-790.
37.    Xiaoxia Chang et al. Effects of luteal estradiol pre-treatment on the outcome of IVF in poor ovarian responders. Gynecol Endocrinol. 2013; 29(3): 196-200
38.    Clinical recommendation. Women infertility. 2021 (Клинические рекомендации. Женское бесплодие. 2021)
39.    Machura P, Grymowicz M, Rudnicka E, Pięta W, Calik-Ksepka A, Skórska J, Smolarczyk R. Premature ovarian insufficiency - hormone replacement therapy and management of long-term consequences. Prz Menopauzalny. 2018; 17(3): 135-138. doi: 10.5114/pm.2018.78559
40.    Męczekalski B, Maciejewska-Jeske M, Podfigurna A. Reproduction in premature ovarian insufficiency patients – from latest studies to therapeutic approach. Prz Menopauzalny. 2018; 17(3): 117-119. doi: 10.5114/pm.2018.78554
41.    Atabiekov I, Hobeika E, Sheikh U, El Andaloussi A, Al-Hendy A. The Role of Gene Therapy in Premature Ovarian Insufficiency Management. Biomedicines. 2018; 6(4): 102. doi: 10.3390/biomedicines6040102
42.    The use of estrogens in ART programs. Scientific and practical recommendations. RARH. 2015. Russian (Применение эстрогенов в программах ВРТ. Научно-практические рекомендации. РАРЧ. 2015)
43.    Liao X, Li Z, Dong X, Zhang H. Comparison between oral and vaginal estrogen usage in inadequate endometrial patients for frozen-thawed blastocysts transfer. Int J Clin Exp Pathol. 2014; 7(10): 6992-6997
44.    Jung H, Roh HK. The effects of E2 supplementation from the early proliferative phase to the late secretory phase of the endometrium in hMG-stimulated IVF-ET. J Assist Reprod Genet. 2000; 17(1): 28-33
45.    Ghobara T, Gelbaya TA, Ayeleke RO. Cycle regimens for frozen-thawed embryo transfer. Cochrane Database Syst Rev. 2017
46.    Vartanyan E, Tsaturova K, Devyatova E. Thin endometrium problem in IVF programs. Gynecol Endocrinol. 2020; 36(sup1): 24-27
47.    Davis SR, Davison SL, Donath S, Bell RJ. Circulating androgen levels and self-reported sexual function in women. JAMA. 2005; 294(1): 91-96. doi: 10.1001/jama.294.1.91
48.    Stanczyk FZ. Measurement of androgens in women. Semin Reprod Med. 2006; 24(2): 78-85. doi: 10.1055/s-2006-939566
49.    Labrie F. Impact of circulating dehydroepiandrosterone on androgen formation in women. Menopause. 2011; 18(5): 471-473. doi: 10.1097/gme.0b013e3182146d7f
50.    Buster JE. Transdermal menopausal hormone therapy: delivery through skin changes the rules. Expert Opin Pharmacother. 2010; 11(9): 1489-99. doi: 10.1517/14656561003774098
51.    Blumenfeld Z. Front What Is the Best Regimen for Ovarian Stimulation of Poor Responders in ART/IVF? Endocrinol (Lausanne). 2020; 11: 192. doi: 10.3389/fendo.2020.00192
52.    Kawamura K, Kawamura N, Hsueh AJ. Activation of dormant follicles: a new treatment for premature ovarian failure? Curr Opin Obstet Gynecol. 2016; 28(3): 217-222. doi: 10.1097/GCO.0000000000000268
53.    Management of women with premature ovarian insufficiency. Guideline of the European Society of Human Reproduction and Embryology. December 2015

Корреспонденцию адресовать:

КРАВЧЕНКО Елена Николаевна
644099, г. Омск, ул. Ленина, д. 12, ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России
Тел: 8 (3812) 23-02-93;  E-mail: kravchenko.en@mail.ru

Сведения об авторах:

КРАВЧЕНКО Елена Николаевна
доктор мед. наук, профессор, профессор кафедры акушерства и гинекологии № 1, ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России, г. Омск, Россия
E-mail: kravchenko.en@mail.ru

ВОРОНЦОВА Мария Сергеевна
канд. мед. наук, врач акушер-гинеколог, репродуктолог, отделение вспомогательных репродуктивных технологий, ООО МЦСМ «Евромед», г. Омск, Россия
E-mail: ms.vorontsova@yandex.ru

Information about authors:

KRAVCHENKO Elena Nikolaevna
doctor of medical sciences, professor, professor of the department of obstetrics and gynecology N 1, Omsk State Medical University, Omsk, Russia
E-mail: kravchenko.en@mail.ru

VORONTSOVA Maria Sergeevna
candidate of medical sciences, gynecologist, reproductologist, Multidisciplinary Center of Modern Medicine «Euromed», Omsk, Russia
E-mail: ms.vorontsova@yandex.ru

Статистика просмотров

Загрузка метрик ...

Ссылки

  • На текущий момент ссылки отсутствуют.